Шабунин Владимир Николаевич

К каждому приходит этот час.

Тем, кто принимал участие в боевых действиях, часто невозможно пересказать какой-либо боевой случай. Каждое слово, каждое движение, произведенное тогда, и на то время совершенное автоматически, впоследствии приобретают смысл, который надо объяснить. И эмоции, которые раньше были намертво затянуты узлом, начинают переполнять рассказчика. Порою десятисекундное событиенет возможности пересказать и за сутки. Это надо пережить самому, а кто не смог, то вникать в каждое слово, набирать жизненный опыт.

Июнь 1985 г.

682 мотострелковый полк в составе управления и двух неполных батальонов, и следующий за ним КП 108-й дивизии, задыхаясь в копоти фугасов, огня пулеметов ДШК и снайперов, упорно продвигался вверх по ущелью Панджшер. Верные интернациональному долгу шурави стремились как можно быстрее деблокировать гарнизон царандоя ДРА (милиции) в кишлаке Пишгор. К середине дня овладели кишлаком Киджоль и были остановлены. Моджахеды использовали очередной тактический ход. Мощным фугасом взорвали скальник, нависавший над дорогой, и мост через правый приток Панджшера - Аушабу, с целью остановить нас, и огнем с окружающих хребтов уничтожить.

Машина разграждения с тралом и сопровождающим его танком Т-62 от отряда обеспечения движения попытались завал обойти, но так же были остановлены. Разградитель взлетел на фугасе. Танк, ослепленный огнем снайперов по прицелам и триплексам, с трудом, вслепую отошел в укрытие. Сжечь его ПТУРами "духи" не смогли, так как танкисты обложили танк от катков до самой антенны ящиками с песком, других средств разграждения в полку больше не осталось.

Огонь противника усиливался, к стрелковому огню и ДШК присоединились минометы и ПТУРы. Одним из разрывов на КП получил осколочное ранение в плечо и руку командир дивизии генерал-майор Исаев, но, учитывая сложность обстановки, продолжал организовывать переход к обороне. Полк перешел к обороне на невыгодном рубеже. Подразделения, прикрывающие левый фланг, были остановлены километрах в двух позади и с большими трудностями прогрызались по осыпям и скальникам к оголенному флангу. От них зависело дальнейшее продвижение полка к окруженному гарнизону.

За ночь завершив перестроение боевых порядков, подразделения вступили в бой. В начале десятого утра меня, тогда еще командира роты, вызвал на КП и.о. командира полка майор Л. (в настоящее время он живет на Львовщине и не хочется, чтобы недобитки Петлюры и УНАвцы на него воздействовали). Задача и приказ - предельно кратки. Мне необходимо выдвинуться, взяв часть роты, на позиции 8-й роты, на месте оценить обстановку, доложить решение и, если необходимо, принять командование на себя.

До завала на дороге дошли спокойно, но как только вышли из-за обломков скал к берегу реки, злое фырканье и взвизги рикошета напомнили о неиспользованных возможностях перебежек и перекатывания. "Прибежав" на позиции, где заняла оборону 3-я МСР, и еще не дойдя до КП роты, понял - огневая засада. Рота далеко вышла к берегу реки, часть ее уже переправилась на ту сторону, сидит, обстреливаемая, под берегом, есть раненые. Слева открытое пространство ущелья Аушаба, справа река Панджшер - тоже негде укрыться. Противоположные хребты заняты "духами". Вот и ротный-8 - Юра Ольков. Чувствуется школа Ленинградского ВОКУ. Огневые средства, личный состав зарылись в камни, огня не открывают - ротный выявляет огневые точки противника по вспышкам и звукам. Я вышел на связь:

- Лимон - Диплому.

- Диплом на приеме.

- Прошу отделение огнеметчиков со "Шмелем" и "Рысью", иметь дым и одного крота с бухтой веревки (конечно, часть текста была закодирована, но вот бухта веревки в таблицах не была указана).

Пока солдаты и командир взвода переправлялись через реку к основным силам роты, мы с Юрой и его замполитом обсудили дальнейшие действия. Мнение было единым - срочно отходить под прикрытие скал, прикрываясь дымом, вызвав огонь своих минометов и САУ по выявленным целям. Иначе "духи" могут сообразить, что шурави в огневом мешке.

"Духи" успели сообразить раньше, вокруг все покрылось пылью, каким-то туманом и непонятным чмокающим и визжащим гулом, сквозь который различались вскрики раненых. Вот вскрикнул Юра, я спросил:

- Что случилось, Юра?

- Кажется, камнем ударило!

- Прикройся рацией!

Юра медленно,как-то неестественно медленно подтянул радиостанцию к плечу и снова затих.

Даже такого шевеления на КП было достаточно для очередного шквала огня в нашем направлении. Ожил ДШК, который Юра Ольков обнаружил на скальнике напротив и выше нас метров 600-700. Сзади меня в стенку арыка ударила тугая струя крупнокалиберной очереди. Скатился ниже. Вдруг рядом со мной изогнулся и забился от боли замполит. Смотрю, в обеих ногах, на уровне коленей, две дырищи. Через брюки, так гудрон, медленно и выпукло поднимается кровь. Быстро накидываю жгут на одну ногу. Больше жгутов нет. Снимаю поясной ремень, кладу на вторую ногу, а затянуть не могу - кожа ремня не растягивается, зову ротного:

- Юра, помоги!

Молчание.

Сквозь ответный треск стрелкового оружия своих рот хлопков мин санитара не дозваться. Нагибаюсь к Юре - глаза закрыты, хватаю за шею - пульса нет. Включаю радиостанцию - молчит. Зову радиста, он недалеко от меня, за камнем. Подбегаю к нему, выхожу на связь, открытым текстом:

- Я - Лимон, восьмой 620 (командир) 021 (убит) заместитель - 300 (ранен), группа с того берега снята. Решил: отправляю к вам сначала восьмерку, потом я. - Я - Диплом, понял, утверждаю.

Слева из ущелья частое перемещение коротких сварочных вспышек. Младший сержант Петров - командир отделения, не прекращая огня, мне кричит:

- Товарищ капитан, "духи" пошли! - Молодец, сержант, работаем!

Кричу огнеметчикам - огонь! Но они сами видят, и знают свою работу. Две ампулы охладили порыв "духов", они затихли. Передаю солдату 3-й роты команду вызвать оставшихся офицеров. Подбежал лейтенант Курицин, тоже выпускник Ленинградского ВОКУ.

- Собрать все оружие, имущество и уводи свою роту. Мы пойдем за тобой.

Зову своего Петрова:

- Сейчас уйдет 8-я рота, мы прикрываем, затем огнеметчики дают дым. Тебе задача - как только я скомандую "Вперед!", забираешь всех наших, оружие и уводишь в наше расположение. Я иду последним.

Пробежал по оставленной 8-й ротой позиции - чисто. Нет, вот мешок кто-то оставил, беру. Бегом возвращаюсь. Глаза солдат перебегают: ущелье - командир, командир - ущелье, ждут. Волнуются.

Огнеметчики дали дымы - свернулись, пошли.

- Петров. Вперед!

Автомат к бою, медленно - сначала оружие, потом голова, выглядываю из-за камня. В горловине ущелья понизу клубятся сизые комки дыма, движения нет ни в ущелье, ни на хребтах.

- Товарищ капитан, а мы?

Оборачиваюсь, три минометчика с минометом М-82.

- А вы откуда?

- Вместе с той ротой пришли!

- Ясно. Наводчик и ствол догоняйте пехоту. Потом в свой батальон.

Третий минометчик нес плиту. Плита миномета хоть и не очень большая, но туловище и голову прикрыть может лучше бронежилета.

- Мы с тобой вместе пойдем. Плитой прикрываться будем.

- Ага, я уже так делал.

- Ну и отлично, пошли!

Не успели дойти до завала, навстречу вылетает моя БМП. Замполит, Володя Недайвода, в командирском люке.

- Куда прикрывать?

- Володя, наверху ДШК, уйди за бруствер!

- Командир, там есть еще кто-нибудь?

- Всех забрал, нет никого.

Дойдя до завала, обессиленно сел.

- Замполит, Петров всех привел?

- Всех, командир!

- Оружие?

- Проверил!

- Который час?

- 11.30.

Да, один неполный час разделил нас, детей единой страны, на калек и здоровых, живых и мертвых. Но к каждому из нас этот час вновь придет, и мы вспомним всех. Всех, кто нас любил и ненавидел. Всех, кто предавал, и кто спасал от смерти. К каждому этот час приходит внезапно.

...И такой героизм бывает.

Холодный октябрьский вечер 1986 года. Уже произведена смена караула, дежурным объявлен цифровой пароль и в батальонных банях раскаленные камни торопили к себе усталых солдат и офицеров смыть липкий боевой пот, копоть и грязь прошедшего напряженного дня. Прошли считанные полтора часа, в ротах довели боевые расчеты на ночь, сданы в штабы строевые записки. Началась трудная ночь ожидания.

Мотострелковый полк забрался в ущелье Панджшер, ближайший сосед по ущелью - 2-й батальон 345-го парашютно-десантного полка - в 7 километрах западнее по ущелью и полк "зеленых" с 5-ю советниками - в 10 километрах восточнее. Афганский полк, правда, равен неполному нашему батальону и имеет даже 1 или 2 горные пушечки, не считая стрелкового оружия. Как там советники воюют - загадка. У них вся надежда на нас. Ведь мы запираем горловины пяти ущелий, которые затем вдоль Панджшера выходят в долину Чарикар. Само ущелье простреливается вдоль и поперек огнем снайперов, пулеметов. И вся надежда только на боевое охранение, которое находится на прилегающих высотах и называется любовно по старинке то посты, то заставы, но для нас и то и то понятно.

Усиливая в ночное время непосредственное охранение, а днем за счет наблюдателей, командование полка обеспечило максимальную безопасность и быт подчиненных в данных условиях. Такая организация быта в боевых условиях не по плечу тем, кто привык браво щелкать каблуком по паркету. Про овраги на бумаге в Рухе помнят. На северо-западе Рухи, у ручья Пьявушт до конца 1986 года была расположена афганская рота ХАДовцев, которая охраняла детский дом "Победа" ("Пируз"). Дети там, конечно, были и маленькие, но были и по 15-17 лет, и шастали они по расположению ХАД как попало, иногда забредали и в охранение наших батальонов.

Как-то в один из свободных от боевых действий дней командование полка вызвали в Баграм на уточнение задач по предстоящей армейской операции, и исполнение командирских обязанностей в полку возложили на зам.командира подполковника Андреева. Мне он нравился только своей упертостью. Так, направление на север по солнцу он определял не только по часам, но и по спичке, которую к ним прикладывал, зачем - не знаю. Лично мне он свои секреты не открыл, как я его ни просил. Воспользоваться его уроками у меня не было возможности, я использовал более точные способы - карту, компас, реже по звездам, если ночью, но вот по часам ни разу не получалось. Если бы и попробовал, то скорее всего не вышел бы на задачу. Приняв командование, подполковник Андреев день провел как всегда, контролируя занятия и подготовку к предстоящим БД. И так в течение дня, а вечером...

А вот вечером, после боевого дня, приняв хорошую баньку, тов. Андреев на полковом уазике возвращался в штаб полка через ППД 3 МСБ, который соседствовал с ХАДовцами. Вдруг, разомлевший после баньки взгляд ВРИО командира узрел "духа" в синей рубашке и куртке, который переходил дорогу. Воспаленный мозг среагировал - разведка? засада? плен? Круто развернув машину, подполковник прибыл на ЦБУ и с ходу командует дежурному:

Андреев - Полку тревога, в расположение просочились "духи", огонь в своих секторах!

Дежурный - Нет, я только что окончил связь с охранением - все нормально. Посты и караул также на связи. Это детдомовец.

Андреев - Я приказываю, огонь!

Дежурный вскипел - Возьмите журнал боевых действий, напишите приказ, время и распишитесь!

Андреев - Ты что, майор, мне командуешь условия? Огонь!

Дежурный - Прошу письменный приказ.

Андреев - Пшел вон отсюда, - небрежно кивнув автоматом.

Довод, конечно, убедительный. Хорошо - дежурный артиллерист рядом, и связист из-за радиостанций выглядывает - свидетели.

Короткий обмен взглядом с артиллеристом, кивок согласия и дежурный ЦБУ уходит из кабинета на свежий воздух. Под разрывающий уши истошный вой сирены Андреев взял руль управления. Спустя мгновение, тугие струи огня дежурных, а затем и всех огневых средств озарили окрестности всеми цветами радуги. Сидя в курилке, было не очень приятно слышать фырчание пуль и осознавать, что какая-то своя пуля может цепануть. Обидно - свою от своих и из-за пуганых.

Все комбаты вышли на связь с целью уточнения задач.

Первым понял "послебанный" бой КМСБ-1 - Рыжаков. Через несколько минут он прибыл на ЦБУ и увидел меня в курилке:

Рыжаков - В чем дело?

Дежурный - Андреев воюет.

Рыжаков - А ты?

Дежурный - Меня выгнали за отказ воевать.

Рыжаков - ... понял.

  Через несколько минут из темноты вынырнул дежурный артиллерист и позвал меня на ЦБУ.

Прибыв на свое рабочее место, я молча сел за пульт.

Андреев - Так, собрать все сведения и доложить в дивизию.

Дежурный - О чем?

Андреев - А о том, товарищ майор, что "духи" напали на охранение.

Дежурный - Где ваш письменный приказ о ведении БД?

Андреев - Вы что, майор, "духи" прошли через охранение в расположение полка!!!

Дежурный - Кто их видел ? Где потери? Где трофеи? Ни один командир батальона, ни один командир непосредственного охранения не согласится с вашими доводами.

Рыжаков - Ладно, Володя, у всех бывает. Сделай что надо.

Дежурный - Хорошо, но сделаю, как считаю нужным.

Так в боевом журнале полка в один из осенних дней появилась запись: "23.00 - Охранение 3 МСБ обстреляно с северо-запада, с направления горы Карила огнем ДШК и М-50. Ответным огнем дежурных огневых средств 24 и 26 постов, непосредственным охранением 3 МСБ огневые точки противника подавлены. Потерь нет. Доложено в МСД 23.45 дежурным по ЦБУ... "

Но сообщали об этом не только из ЦБУ, но и другие наблюдатели других советских органов.

Смеялись над этим примерно неделю, пока другие, но уже реальные события, не сменили тему разговоров.

И еще день прошел.

Холода постепенно усиливались, по ночам уже начал выпадать первый снег - зима спускалась с вершин Гиндукуша вкрадчиво, но заметно.

Из МО ДРА поступила просьба нашему полку обеспечить проводку последней колонны с запасами ГСМ, продуктов и боеприпасов на зиму. Выше нас в Панджшере находились малочисленные гарнизоны войск ДРА. Нам определили участок маршрута Анава - Руха - Базарак - Барак. Протяженность около 20-25 км. Сложность была в том, что именно этот участок изобиловал естественными полками и большим количеством мелких ручьев - идеальные места для проведения минных засад и огневых мешков.

Полк на протяжении года практически не выходил из боевых действий как армейских, так и своих, частных, которые проводились в интересах своей безопасности. Выбирать командиру полка много не приходилось, все подразделения имели достаточный боевой опыт. Единственное, что волновало его, это возможность максимально исключить безвозвратные потери. Поэтому было решено назначить на проводку колонны 1 и 2 МСР на БМП-2, усиленную взводом "Васильков" и саперами. Действия обеих рот поддерживала батарея САУ, взвод "Тюльпанов", а с воздуха звено "крокодилов" - МИ 24. Управление возложили на сводную оперативную группу, в которую помимо ЦБУ вошли авианаводчик, арт.корректировщик, зам.начмеда, переводчик и подразделение радиоперехвата. За вечер были обговорены порядок взаимодействия по всем направлениям, места неподвижных постов (блоков, как мы это называли), рубежи возможных засад и т.д. и т.п. Так прошла ночь.

Утро - солнце постепенно начало выгрызать наметы первоснега, скопившегося за ночь. Рев моторов возвестил о том, что броня вышла на исходную. Пока ждем "воздух", командиры подразделений пробегают от машины к машине - проверяют окончательную готовность своей пехоты. Вот и завиражили на высоте "полсотники" - вышли на связь. Броня пошла. Начало любых экстремальных мероприятий - это буря скрытых эмоций - подрагивание рук, тело непроизвольно напрягается, дыхание напряжено. Но, как только началась работа, все уходит на второй план - мандраж проходит. Тело начинает бороться за выживание. Руки придерживают АК, глаза внимательно рыскают по скальнику, вершинам, уши - сортируют звуки.

Радует пехота - дистанция между машинами - хоть линейкой промеряй, стволы "елочкой", личный состав спешен, двигантся за БМП по следу гусениц. В эфире молчание - только изредка командир саперов Сергей Корней (погиб в ноябре 1986 года) рыкнет на своих "кротов", чтобы не торопились. Любит он их - в каждом частица его жизни.

Постепенно боевые машины становятся на свои задачи, экипажи уже начинают собирать из камней укрытия: ближний бой - не игру шечная война. Вошли в Базарак - середина маршрута. Здесь будет располагаться оперативная группа. Навстречу вышли наши советники - веселые, два месяца своих "шурави" не видели. Пока суть да дело, вся броня стала на указанные рубежи.

"Воздух" подтвердил - колонна зеленых начала движение - значит, проводка, с их темпами, займет часа 4, а на часах - 13.00, воздух уйдет около 16.00. Внизу темно и вертушки бесполезны. Надо уже определять задачи на ночь. Броня докладывает о начале огневого воздействия, воздух тоже беспокоится - наблюдает разрывы. Им, в воздухе, тяжело. Головами вертят, как пропеллерами. Надо и приборы увидеть, и свое положение, и действия пехоты на земле, да еще успеть увидеть след инверсии от "Стрелы", а хуже - от "Стингера". Конечно, не исключен и ДШК, но спасает броня, высота и скорость - если и будет очередь, то не прицельно, в сторону.

В это время на связь вышли радиоперехватчики, выявили работу посторонних радиосредств. Дали волну - попросили переводчика - Володя, послушай, может "зеленые". Взяв наушники, минуту-полторы слушал, потом сердито проворчал - китайцы, цифры передают.

Огонь брони усиливается - пушки БМП-2 - душевная вещь. Достает вершину любого хребта, скорострельность, как у пулемета. "Духи" - тоже уважительно к ним относятся, и если смогут подойти к БМП, то с тыла, либо минометами из-за укрытий. Что они сейчас и делают. Артиллерист с линейкой, картой, сидит, пытается вычислить, где минометы. Посты "зеленых" - они стоят недалеко, на двух вершинах, молчат. Иногда они сообщают, откуда стреляют, корректируют огонь - но не верится, от их корректировки огонь противника не ослабевает.

Вышел на радиоперехватчиков, попросил, дайте координаты передат чика. Дали. Попросил переводчика - Володя, скажи этим "чайнам" чтобы рот закрыли. И пока Володя передавал братским коммунистам привет их матерям, и сожаления, что их при рождении уронили на каменный пол, артиллерист уже отработал данные для САУ, бе з пристрелки, залпом, со скачком 100 выпустили 12 выстрелов.

Последние слова, которые мы услышали, это ""андестенд"", - что видимо с нерусского "ясно". В это время с автоматной трескотней из-за скальника выскочила афганская колонна - идут довольно ходко, знают, что на скорости выше 40 прицельность огня очень низкая, и работать на таких скоростях могут только профи.

Вызов по радио 620 - 300-ый. Срочно таблетку туда, вызвали вертушку, ждем. Через 20 минут приходит и БМП, и таблетка. У взводного множественные осколочные ранения, экипаж нормальный. У БМП в правом заднем углу корпуса сквозная оплавленная дырочка, карандаш не пролезет - гранатомет. Посмотрели на обломки, скорее всего СПГ-9, наверное, экипаж на колонну отвлекся, вот из кишлака пуск и сделали. Прилетела вертушка - молодцы мужики - 45 минут, и взводный уже у медиков в чутких перчаточках.

Ну, все, "зеленые" прошли все блоки. Сейчас Серега Корней со своими саперами соберет броню в нашем лагере, где определи лись на ночь, утром в Руху.

Еще один боевой день прошел, а их у нас 720.